Поскольку пишу я теперь крайне редко и с большим трудом, то напихаю в один пост сразу несколько вещей, о которых думается в последние дни (а о чем-то месяцы).
1. Актуальное. По поводу «Дождя». В связи с последними событиями (я правда уверена, что сказанное - результат отсутствия рефлексии, а не ошибка, оговорка и не политическая позиция), вместо того чтобы сосредоточиться на конкретном событии, все стали вспоминать прошлое косяки: карту с Крымом (которая действительно, скорее всего, технический косяк) и ситуации с называнием российских войск «своими». И вот последнее мне хочется обсудить.
Мне недавно старая подруга, преимущественно живущая за рубежом, отметила, что я стала чаще (или просто стала) называть власти «нашими» и войска «нашими». Я это сделала неосознанно, но, подумав, считаю, что это крайне важный навык понимать, что они действительно «наши». «Наши» не равно «правы». «Наши» не равно «хорошие». Они наши потому что они действуют на те налоги, которые мы платили столько лет. Они наши потому что то, какое государство, зависит от того, какие люди живут в этой стране. Особенно - от того, какие в ней журналисты, правозащитники и политики. А значит, что бы ни происходило на фронте, это делают наши войска и наше государство. А считать «своими» европейские страны или украинских военных - это присваивать себе чужие заслуги, чужие подвиги и просто чужое.
2. Фоновое. Как вы, возможно, знаете, на прошлой неделе в «Открытом пространстве» опять случился полицейский погром. На этот раз с насилием, без каких-либо даже формальных прикрытий. Просто вломились, положили всех в пол, унесли то, что посчитали нужным, побили тех, кто не понравился, попробовали публично повербовать тех, кто понравился. И отпустили всех восвояси.
И я в последние дни в частных разговорах слушаю идеи про то, что у ОП негласный (а иногда и, видимо, считается, что и гласный) договор с силовиками: мы работаем, а они к нам могут прийти и забрать, кого хотят.
И иногда мне очень хочется сказать (видимо, раз в 20 лет): да, вашу мать, мы тут живем. И мы понимаем, что то, что происходит в Украине, - это наша ответственность. Это наша власть. Наша армия. Все вот это. Оно наше. И каждое преступление примеряешь на себя: меру своей собственной ответственности. Вот прямо буквально: читаешь очередную новость и вспоминаешь каждый раз, когда вместо того, чтобы кому-то что-то объяснить, ушла с мыслью «Ну что им объяснишь?», каждый штамп «теток с сумками», «глубинный народ» и прочее, что мешало разговаривать, объяснять и убеждать.
И да - я точно знаю, что никто не обязан быть героем. И имеет право уехать, если сложно и трудно тут. Но помните хотя бы иногда, что те пространства или региональные СМИ, которые тут остались и работают, с каждым отъехавшим становятся все более и более уязвимыми. И да - все это личный выбор каждого человека. И вы не виноваты в том, что я не уехала, а я - в том, что вы - да. Но хорошо бы хотя бы иногда вспоминать, что почти каждый человек, который уехал отсюда, живет дальше или уехал благодаря тем, кто остался. Я не говорю о том, что мы сдаем ваши квартиры, присматриваем за вашими стариками, оформляем документы вашим детям, но еще и каждый молодой человек, не пошедший на фронт, - благодаря оставшимся юристкам, адвокаткам и активисткам. Каждый украинский беженец, уехавший через Россию в Европу, - это российские волонтерки, каждая антивоенная надпись, вся информация «с поля» - от местных региональных журналисток с бюджетами в 100к в месяц на все СМИ вместе с арендой и интернетом.
У нас остались десятки, а то и сотни тысяч активистов, активисток и волонтерок.
Но нет больше ни третьего, ни четвертого сектора, которые выполняли роль буфера. Между людьми и государством.
И не стало его не благодаря репрессиям. А благодаря страху. Да, это место опасное. И неприятное. И мы не просим, чтобы кто-то не уезжал. Наоборот: чем можем — помогаем. Но можно хотя бы не мазать нас дерьмом.
Вполне возможно, что мы тут все погибнем или сядем. Возможно, мы ничего не сможем сделать или то, что сделаем, будет каплей в море. И не возместит все наши прошлые ошибки. Но мы стараемся нести ответственность за все сделанное и несделанное. Потому что ответственность - это не кликушество и не посыпать голову пеплом. А это завязать что-то потуже и возмещать всем, на что хватает сил.
3. И, наконец, последнее. Давно хотела спросить: а зачем все изучают под микроскопом практики примирения после Второй мировой войны? Или, там, Эпле читают с карандашиком? Какая вот прямо сейчас разница, что было после катастроф? Как и кого признавали виновными и как и кто примирялся и развивал свои страны? Хочется зажмуриться и увидеть себя «на том берегу»?