Бюллетени исчезают в полночь (заметки наблюдателя за выборами в Калуге)

«Вся Русь явится в нем»

Хотел последовательно, в виде эдаких трех живописных серий, расписать все дни своего присутствия в качестве ЧКПСГ (члена комиссии с правом совещательного голоса) на голосовании, проводившемся 11–13 сентября на УИК №1122 (в средней школе №22 г. Калуги). Ведь это же почти готовый сценарий для какой-нибудь новой кинокартины вроде фильма «12»! Или даже «Мертвых душ». Типаж на типаже, вся Богом оставленная Россия, собранная в одном месте. Современный Гоголь. Ну или, на худой конец, криминальный сериал по типу «основано на реальных событиях». Или… впрочем, судите дальше сами.

Но сценарий пока не получается: чуть только приступаю к художественному изложению увиденного, руки начинают не слушаться. От нетерпения. От боязни, что кто-то не дочитает мою «повесть» до самого важного места, до кульминации. Поэтому пока сразу перейду к самой важной части рассказа — к тому, как в этом году, по моему оценочному суждению, фальсифицировались выборы избирательными комиссиями благодаря трехдневному голосованию.

Иди и наблюдай

Начну чуть издалека. На участке №1122 (ул. Хрустальная и некоторые соседние улицы) всего за три дня пришло проголосовать 619 чел. Это 21,77% от общего числа избирателей этого округа (2844 чел.). Несмотря на столь скудную явку, говорящую о полном недоверии людей к выборам, даже это голосование на участке было протестным. Это мое стойкое убеждение, основанное вот на чем.

Избирательное законодательство разрешает и наблюдателям, и тем более ЧКПСГ свободно перемещаться по помещению, где проводится голосование. Однако никто из наблюдателей (они в основной своей массе очень плохо подготовлены или не подготовлены вовсе) не пользуется этой возможностью, протирая свои штаны на уготовленных им местах, — не пользуется не только для того, чтобы внимательно следить за различными действиями комиссии. Возможность свободного перемещения позволяет, кроме прочего, вести собственный экзитпол по идущему голосованию. Поняв это, я со второй половины первого дня выборов стал часто подходить к прозрачной урне, в которую кидались бюллетени, и просматривать их содержимое. Бюллетени, падая в урну, ложатся каждый раз по-разному, не всегда текстом вверх, часто закрывая друг друга, но общее представление об отданных голосах составить можно.

Просмотрев за два дня порядка 100–120 бюллетеней (на 619 проголосовавших это выборка, имеющая отношение к презентативности), я утверждаю: в ходе голосования на моем участке ПП «Единая Россия» выборы не выиграла: она получала примерно 1 голос из 10. Каждые 10 голосов раскладывались примерно так: два голоса – за КПРФ (и ее кандидатов), два голоса – за ПП «Справедливая Россия» (и ее кандидатов), два голоса – за ЛДПР (и ее кандидатов), два голоса – за ПП «Новые люди» (и ее кандидатов), один голос – за Партию пенсионеров или КПСС, один голос – за «Единую Россию» (и ее кандидатов).

Моя уверенность в этих подсчетах основана также и на том, что они не расходились с экзитполом, который проводил на выходе паренек от ВЦИОМ. Он не имел права разглашать конкретные получаемые им данные, поэтому все три дня просто подтверждал мое общее впечатление: по его опросам, ни одна партия и ни один кандидат не получали преимущества, все голоса были размазаны на всех. Разумеется, это не касалось Шапши: врио губернатора имел однозначное преимущество в отданных за него голосах, в том числе и по моим наблюдениям. Таким образом, ЕР (и ее кандидаты и в Заксобрание, и в Гордуму) в лучшем случае шла вровень с КПРФ, ЛДПР, справороссами и «новолюдями». Пишу это для того, чтобы читателям понятнее была моя реакция на все происходившее на участке и особенно выведение избирательной комиссией окончательных результатов голосования, где «Единая Россия» и ее кандидаты победили всех с решительным отрывом.

Операция «Ы»

Не буду описывать сейчас все мелкие нарушения, которые совершались комиссией, чтобы не затягивать время. С некоторыми из них (с жалобами, мною поданными) можно ознакомиться на сайте «Карта нарушений на выборах» — эти нарушения ни к чему серьезному привести не могли. Главные нарушения, которых я не ожидал, как и другие, даже опытные, наблюдатели (а я наблюдал в первый раз), произошли ночью. Этого, собственно, и следовало ожидать от трехдневного голосования, но подлость тем и удобна, что для нормального человека слабо представима.

Ох, вот тут не могу все-таки отказать себе в одной маленькой художественной детали. С самого первого дня голосования на школьном турникете, через который проходили избиратели, полиция выложила для просвещения населения буклеты о том, как опознать мошенников и не дать им обмануть себя. Это было достойное начало всего последовавшего.

Итак, по порядку. Все два дня досрочного голосования (пятница и суббота), увидев меня в составе наблюдателей (остальные были студенты, плохо подготовленные или вообще никак не готовые к наблюдению, к тому же в силу возраста побаивающиеся взрослых), комиссия постоянно срывалась на выпады против неожидаемого ими дяди (почему-то вспоминается сторож из фильма «Операция «Ы»), придирчиво охраняющего соблюдение выборной процедуры.

Особенно преуспевала в этом некая рослая и широкая седовласая бой-баба с «мощным торсом». С кем бы сравнить из фильма? Ну вот что-то типа Бывалого, только в юбке. Все остальные члены комиссии с решающим голосом также были учительницы 22-й школы. Плюс один мужчина со стороны (единственный, кто представлял партию КПРФ), полностью находившийся «под каблуком» у своих подельниц.

В течение всех трех дней голосования жалкие исполнители, привыкшие пахать на школьной ниве и всему подчиняться, постоянно позволяли себе поведение, для краткого объяснения которого хорошо подходит ставшее уже классическим определение «агрессивно-послушное большинство». Можно было бы, конечно, написать жалобу на противодействие ЧКПСГ в исполнении им своих законных обязанностей, но этим было недосуг заниматься. Да и небезынтересно было вглядываться в физиономию нынешней российской педагогики не через видеоролики о выборах в интернете, а в ходе живого, на твоих глазах разворачивающегося спектакля. Кроме того, это был хороший индикатор, показывавший, что им не удается творить привычное беззаконие. Оттого и бесятся. Вот когда некоторые из них придут в воскресенье, после явно различимой на некоторых лицах бессонной ночи, с красными, закрывающимися глазками, но уже успокоенные — это будет как раз для меня сигналом, что я все-таки где-то их прохлопал. Допустил, в отличие от Шурика, кражу ценного имущества.

От заката до рассвета

Где же я их прохлопал? Неужто не догадываетесь? Самым странным моментом трехдневной процедуры голосования, конечно, является оставление бюллетеней, полученных в первый и второй дни, на ночь. Бюллетени запечатываются в т. н. сейф-пакеты, а те кладутся в опечатываемый сейф. Однако конструкция сейф-пакета такова, что до конца неясно, может он быть незаметно вскрыт или нет, а запечатывание сейфа производилось печатью самих контролируемых. Лишь позже я понял, что это и был мой первый косяк, а именно: расписываться надо было не на специальном боковом клапане сейф-пакета, где отведено место подписям (это фактически ничего не дает), а на самОй липкой красной полосе, запечатывающей пакет. Да не одной росписью, а многими – чтобы при расклейке пакета части подписей трудно было совместить. И еще нужно было запастись своей спецпечатью, чтобы поставить ее, а не школьную, на пластилин при запечатке сейфа. Но об этом, к сожалению, не подумали и никому не сказали люди, проводившие в партиях инструктаж по работе наблюдателей. Поэтому что творилось в спортзале с оставленными вот так от заката до рассвета сейф-пакетами, можно только представлять.

На второй день уже была ситуация, которая меня крайне насторожила. Поскольку бюллетени первого дня (проголосовало 358 чел.) уже переночевали, я предложил комиссии вынуть сейф-пакеты (2 шт.) на свет божий и проверить их целостность. На это ушло бы буквально три-четыре минуты. Но тут физиономии комиссии страшно исказились (без всякой компьютерной графики), и поднялся такой чудовищный рев, который трудно себе представить, если бы это была просто комиссия, старающаяся делать все честно и открыто. К сожалению, процедура, прописанная в законе, не предусматривает проверки сейф-пакетов после ночи, — и я не смог заставить чудищ открыть сейф и показать содержимое. Хотя теперь задним умом понимаю, что это был мой второй косяк: нужно было, видя такую звероподобную реакцию, звонить в прокуратуру и полицию и сообщать, что в здании монстры, ночью они вскрыли сейф-пакеты. Тогда либо комиссия сама бы поторопилась продемонстрировать целость пакетов, либо, может, кто-то и приехал бы по вызову для осмотра места происшествия.

Ночной Дозор

Но основные события возможной фальсификации произошли в большей степени второй ночью с 12-го на 13-е сентября. После второго дня голосования, закончившегося опять запечаткой бюллетеней в сейф-пакет, наблюдатели разошлись по домам. Комиссия, как и по окончании первого дня, еще оставалась (якобы на некоторое время, чтобы что-то обсудить). Ушел, к сожалению, и я (третий косяк).

Примерно в 23:30 мне позвонила из Малоярославца Анна Ленникова, ведущая там наблюдение, и рассказала, что комиссии, дождавшись ухода наблюдателей, не разошлись, в помещениях горит свет и они сидят, что-то делают. Ночью в Малом стоял шухер — наблюдатели («воины Света»), покинув теплые постели, возвращались на участки. Кто-то из «темных» пустил их в помещение, кто-то отказывался пускать. На участке Ани ситуация складывалась анекдотически. Это был единственный участок, где наблюдатели сразу заподозрили что-то неладное и не стали уходить домой, ожидая, когда уйдут и члены комиссии. Когда настойчивые обращения комиссии к наблюдателям, чтобы те разошлись, ни к чему не привели, ее члены изобразили уход из здания и стали на улице в темноте. Заметившие их наблюдатели тоже остановились, наблюдая за прячущимися и ответно наблюдающими «темными силами». Так и стояли в ночи. В конце концов наблюдатели плюнули и пошли домой, потому что сейф все-таки был запечатан их печатью… Сохранность печати проверили утром — она была цела. (Чего, к сожалению, не сделали мы на своем участке, поскольку никто не запасся собственной печатью: об этом нам не сказали ни слова на проводившемся инструктаже. Лишь позже опытные люди подсказали мне вариант: оттиск можно было сделать своим ключом. Это четвертый косяк.)

А я, услышав о пока еще только начале сей истории, немедленно позвонил кандидату, которого представлял на участке как ЧКПСГ, — Максиму Рябинину. Он вскоре выдвинулся к школе и в районе полуночи сообщил мне, что горит свет и в спортзале школы (помещение, выделенное для УИК №1122), и в других окнах. Макс неоднократно стучался в двери школы, но поставленный на участок полицейский ему так и не открыл. Тут начинается цепочка несостыковок, о которых приходится опять говорить лишь с сожалением. Макс не смог дождаться моего приезда или вернуться обратно, когда к школе подъехал я. У школы я был примерно с 1:30 до 2:30. Стучаться было бесполезно, произвести видеосъемку происходящего в спортзале было невозможно из-за очень большой высоты его окон.

Лихорадочно в 2:00 я, не зная, куда деваться, нагло (глухая ночь уже) позвонил Юрию Зельникову (уполномоченный по правам человека Калужской области), но телефон не ответил. Не стал звонить в полицию, потому что подумал, что там сошлются на уже присутствующего в помещении полицейского (пятый косяк: ведь я мог бы потребовать от них, чтобы они приказали полицейскому открыть двери). Подойдя к металлическим дверям запасного выхода, я прислушался к отверстию в этой двери: мне надо было точно знать, что это не просто невыключенный свет. В гулком зале раздавались явные звуки идущей работы «темных сил», но работающие не переговаривались. Школа окружена большим количеством видеокамер — ведьмы уже знали, что я кружу вокруг школы. Встав у главного входа, некоторое время я стоял так, подумав, что буду здесь до утра, не давая им выйти. Но потом понял, что они могут тайно покинуть школу через какой-нибудь запасной выход. Пришлось идти искать где-нибудь лестницу, чтобы добраться до окон спортзала. Нашел, но очень далеко от школы, для доставки такой громоздкой лестницы нужен был грузовичок. Было уже где-то 3:30… Темнота творила свои дела, до Света было еще далеко, и он так и не торопился подкинуть мне проезжающий мимо грузовик, чтобы дать возможность взойти по его Лестнице.

Что ж, раз так, двинулся я домой. Зря, наверное. Потому что примерно в это время у школы уже появилась Инна Евсина, руководитель регионального отделения ПП «Новые люди». Она звонила в полицию, но (как я и предполагал) ей ответили, что полицейский в школе уже есть. Свет в спортзале «темные» потушили при ней в 3:20. Инна некоторое время еще ждала выхода наших «ночных героев городского фэнтези» из своего обиталища, но потом, как и я, махнула рукой и уехала. Следовательно, разошлись они где-то к 4:00. Вот так. А совпади мы трое по времени (я, Инна и Макс), было бы полегче и что-нибудь вместе мы уж придумали бы.

Впрочем, поспав после ночного дозора два часа и встав, чтобы идти на третий день наблюдения, я подумал, что опять накосячил (шестой раз уже). Эх, верни меня сейчас опять в ту ночь, я бы справился с «темными» и один. Я бы просто стал ломиться в железные двери запасного выхода, не давая предполагаемым мошенникам покою, и в конце концов, если бы не открыли, выбил бы камнями окна в спортзале, чтобы наряд уже точно приехал. «Настоящих буйных мало», на этом и горим.

«Светлые», вы всегда должны быть готовы к экстриму! И стараться держаться вместе.

Если кто-то кое-где у нас порой…

Не устали? Продолжим. Утром я сразу подошел к полицейскому и стал расспрашивать его о прошедшей ночи, незаметно включив мобильный на видеозапись и не наводя его на свидетеля в форме. От неожиданности он подтвердил мне ночную работу комиссии, да еще добавил, что так же они сидели и в первую ночь. Далее, не выключая телефон, я перешел к уже присутствующей в спортзале секретарю комиссии Семёновой Т. В., которая не стала отпираться от ночного сидения, но отказалась сказать, чем они там занимались.

Тут сразу скажу про седьмой, последний свой косяк: в конце третьего дня у меня совсем кончилась зарядка на телефоне и я, в потоке событий забыв про свою запись, положил телефон зарядиться на столе у вахтера (единственное место, где это можно было сделать).

Так вот, когда на следующий день я стал искать свою запись в телефоне, то не обнаружил ее. Кто-то воспользовался случаем и стер запись (у меня не поставлен пароль). Полагаю, что это был блюститель законности.

Черепаха Тортилла, лиса Алиса и другие

Председателю комиссии и его заму в переводе на известную сказку А. Толстого следовало бы, видимо, присвоить именно эти образы. Только Тортилла в нашей «сказке о выборах» диаметрально поменяла характер, вошла в альянс с Алисой вместо Базилио и носится с золотым ключиком от сейфа, где лежат бюллетени.

Пара забавных моментов про них из нашей истории. В какой-то момент лиса Алиса оказалась у стола наблюдателей. В присутствии пока еще достаточно наивного паренька — студента первого курса Бауманского института, ЧКПСГ от КПРФ, я задал ей вопрос:

— Лариса Николаевна, скажите нам все-таки, чем же вы тут занимались ночью аж до 4:00?

— А откуда вы знаете, что это мы? Может, это полицейский здесь был?

— Лари-и-иса Никола-а-аевна! Ему это запрещено, да и он сам нам сказал, что в зале его не было.

— Ну чем-чем, работали мы. Уточняли цифры.

— Да что вы? Все цифры были посчитаны уже при нас. Ну пусть, но можно уточнять полчаса, ну час, а до четырех-то утра?

— Да нас было всего двое: я и Татьяна Ивановна. Ну вот так мы стараемся, трудимся, горим на работе.

Даже слушавший это студент Дима, извиняюсь, прифигел: лиса Алиса и версию правдоподобную не потрудилась придумать. Юноша стал прямо у меня на глазах мудрее на один подвох.

И еще. Когда Тортилла уже в конце дня, получив от меня жалобу на ночное сидение комиссии, стала придираться к моему почерку, дескать, «не разберу, что здесь написано», я взял у нее лист и громко, на весь спортзал, зачитал документ. В нем я указывал, что работа комиссии, производившаяся глубокой ночью без присутствия наблюдателей, незаконна и вообще ставит под сомнение результаты выборов на избирательном участке №1122. В тексте было выражение, что «комиссия работала со списками избирателей», — и тут Тортилла взвилась и заверещала: «С какими списками?! С какими списками?!» — и тут же умолкла, поняв, что косвенно выдала себя: конечно, ведь они работали не со списками, а С БЮЛЛЕТЕНЯМИ.

Впрочем, со списками тоже можно было поработать. Способ надувательства здесь такой: приходит человек и дает члену комиссии (может быть, одному или двум, чтобы другие не знали) паспорт с адресом, не относящимся к округу. Член комиссии выдает ему бюллетени, а человек расписывается за того, кто ЯКОБЫ пришел. Способ, однако, предполагает две вещи:

1. Четкое знание, что человек, за которого расписываются, не придет, и четкое знание его данных для вписывания в список (можно взять из списков предыдущих голосований). Причем лучше сделать это заранее (ночью), потому что потом будет заметно, что данные вписываются откуда-то не из паспорта.

2. Достаточное количество людей, приходящих на участок для совершения этой подставы. Наверняка такие кочевали по участкам. Но я не видел ни у себя на участке, ни на других наблюдателей, которые бы занимались отсечением этих махинаций (сверкой данных в паспорте пришедшего и в списке, где он расписывается). Наблюдателями все это профукивается: они все сидят на отведенных им местах и тупо отмечают кол-во пришедших вместо того, чтобы работать у столов членов УИК.

Кстати, у нас девушка-ЧКПСГ от «Едра» на третий день принесла настольные игры. Поиграть со студентами-наблюдателями. Чтобы точно уже никто из них не ходил по залу и не смотрел, что там происходит?

Во время моего громкого заявления о незаконной ночной работе комиссии в помещении установилась гробовая тишина. Конечно, описанные выше персонажи — тоже люди, и в глубине души они наверняка чувствуют угрызения совести, понимают, ЧТО совершают. Не только преступление по закону, но мерзость по существу: ведь это втаптывание в грязь воли 619 людей, пришедших голосовать. И многие из них — родители детей, которые учатся в 22-й школе.

До чего же, до какого состояния нужно было довести в России этот социальный слой, унизить, растоптать его достоинство, ежедневно понукая и заставляя делать всякий школьный абсурд, чтобы он докатился до такого. И что же творится там, у них в душе? Верю, что все-таки творится. Помню, как они отворачивали глаза в сторону, слыша от меня: «Вы воры и преступники». И даже Тортилла в какой-то момент всех этих неприятных событий, выводящих ее на чистую воду, села где-то в сторонке и грустно-мрачно уставилась в одну точку. Или просто подустала старушка?

Итоги наблюдения

Подпустив несколько киноаллюзий в основное повествование для художественности, перейдем к сухим итогам.

Итак, как же была построена работа участковых избирательных комиссий в этом году? Только ли ночным мухлежом (заменой реальных бюллетеней на «нужные» и внесением в списки избирателей данных людей, традиционно не приходящих на выборы) они занимались? Нет конечно. Думаю, у них в арсенале, как всегда, были разные средства подтасовки (учитывая и без того затянувшийся текст, перечислять их не буду). Но на крайний случай, на случай компетентного дневного наблюдения, был и вариант «яко тати въ нощи». Чем комиссии и пользовались: уже зафиксировано много сообщений из разных городов России о ночной возне УИКов, а иногда прямых видео- и фотосвидетельств о выявленном вскрытии сейф-пакетов.

Как, например, в Калуге. В 8-м городском округе, где Ставиская, депутат от «Едра» уже несколько сроков, "обошла" Артёмова, выдвинутого КПРФ, всего на 20 голосов, творился вообще неприкрытый беспредел. В УИК 0946 (пос. Резвань) один из членов комиссии схватил поврежденные сейф-пакеты и бегал с ними по участку, затем закрылся в кабинете и просто перепаковал все в другие сейф-пакеты, а в актах прямо сверху надписал номера этих новых пакетов, ничего не стесняясь, — даже другой ручкой и другим почерком. Записано на видео. На фото выше с одной из УИК в пос. Мстихино (тот же городской округ) видно, что у сейф-пакета напрочь оторвана вся его запечатывающая часть так, что даже красной клейкой ленты не осталось. Наблюдатели обнаружили этот сейф-пакет прикрытым сверху вещами.

Последнее. Из разговоров с «татями». Одна из училок — членов комиссии с решающим голосом в какой-то момент сказала мне, когда ее забрало: «А вы видели меня, чтобы я ночью сидела?» Я ответил что-то вроде: «Лично вас не видел. Вы, наверное, и не сидели, но все равно участвуете в этом и покрываете совершенное».

Думаю, что есть три разряда членов комиссий с решающим голосом. Первый — «особо уполномоченные» (это председатель, зампредседателя, возможно, еще секретарь комиссии и кто-нибудь из членов), на их плечах самые ответственные делишки, настоящая уголовка. Второй разряд — так себе, на подхвате, послушные исполнители мелких поручений. Третий разряд — те, кто видят, что что-то вроде делается незаконное, или не видят, но догадываются. И они не понимают (не разрешают себе понимать), что они тоже соучастники. Ведь члены избирательной комиссии по установившейся у нас какой-то непонятной традиции воспринимают себя просто как верные исполнители указаний председателя. А на самом деле каждый из них — отдельное, самостоятельное лицо, отвечающее за правильную и законную работу комиссии, направленную на честное выявление воли избирателей. Поэтому в комиссии и назначают часто учителей – самое послушно-исполнительное и жалкое сословие в стране.

*  *  *

Прошу распространять этот текст. Пусть его прочитают другие, особенно жители 21-го городского избирательного округа Калуги. Надеюсь, дойдет и до моих недавних «подопечных», работников 22-й школы, учителей с пониженной социальной ответственностью.