Театр, который есть и которого нет

“Мы вообще добряки”

На окраине Хабаровска, несмотря на почти 35-градусный мороз, людно: машины подъезжают к неказистому зданию, издалека похожему на промышленный объект. Здесь — региональное отделение общества инвалидов, а у детей с инвалидностью и их родителей важный день: репетиции с главным режиссером “Белого театра” Андреем Трумбой и режиссером Ольгой Кузьминой.

— Валя, что-то ты сегодня совсем не работаешь! Ты же все знаешь! — строго отмечает работу актрисы Ольга.

Валя передвигается на коляске и ничего не говорит, хотя пару минут назад читала стихотворение. На сцене ей помогают бабушка и мама.

— Что с Валей делать, не знаем, — тихо в сторонке говорит ее бабушка. — Родовая травма... И она все понимает же, постоянно спрашивает: “Почему я такая?” А что сказать? Иногда хоть в петлю лезь и не знаешь, что лучше: чтобы не понимала ничего или чтобы вот так…

Но на сцене режиссер не делает поблажек. Актеры и их родители упорно учат движения, тренируются повторять за режиссером так, чтобы не зеркалить, читают стихи и слова для постановки.

Одна из актрис — Женя, в горчичном свитере и с каре. В театре для особенных детей “Ключ”, с которым сейчас работает и Белый театр, она занимается давно. Говорит, что постановка “Летят по небу шарики”, которую они репетируют сейчас, одна из ее любимых. Режиссеры совсем не строгие, говорит она.

— Они замечательные — и Андрей, и Оля — они дают радость. И не ругают, нет! — говорит Женя.

На репетицию пришли восемь детей. Ольга Кузьмина отмечает, что это не весь состав, но от контрольного прогона “Шариков” труппу это не спасает. Вместе с детьми на сцене их родители — у них тоже свои роли.

Дети занимаются в театре “Ключ” вместе с родителями уже несколько лет. Виктория, мама Вали, приводит на занятия свою мать и младшего сына. Она уверена, что театр положительно влияет на всю семью.

Ольга Кузьмина считает, что дисциплины в театре недостаточно, а они с Андреем, главным режиссером, — добряки.

— Да, сначала жалко. Но это такие же дети, как и все. Иногда им просто лень, иногда они хитрят. Иногда сидят на репетициях — ничего не делают. А на сцену выходят — все готово. А ты думаешь: он же ничего не мог! Поэтому дисциплина нужна железная. Но мы вообще добряки, — говорит Ольга Кузьмина.

К каждому актеру Кузьмина находит особенный подход. Стеснительная Оля не смогла встать и рассказала режиссеру стих на ушко. Маме другого мальчика режиссер посоветовала больше рисовать — в это время он громче говорит, и с каждым разом его речь становится все лучше.

Органично вписалось

Белый театр появился в 1980-х, когда несколько актеров из разных городских театров собрались вместе и захотели создать свой проект — им не нравилась творческая атмосфера в государственных театрах. На ночных репетициях в Доме актера они создали первый спектакль. Его актеры повезли в 1987 году на молодежный фестиваль экспериментальных работ в Омске. Чуть позже появилась вторая постановка. Так актеры создали свой независимый и экспериментальный театр.

Работники “Белого театра” не занимались детьми с особенностями развития специально, говорит Андрей Трумба. Все началось спонтанно. Однажды театр попросили позаниматься с Глебом, слабовидящим мальчиком.

— Мы начали ему помогать, парень оказался интересный, творческий. Потом пошло: а давайте с ним спектакль сделаем? — рассказывает «7х7» Трумба. — Потом с нами связался один фонд: они принесли свою книгу с историями семей от лица мам особенных детей. Несколько из них мы выбрали и сделали спектакль “Непридуманная история”.

Так началась работа с особенными детьми, которая органично вписалась в жизнь театра. Проект за проектом они создали “Заварку” — в ней на сцене играли дети и родители особенных детей. Осенью 2023 года Белый театр организовал больше терапевтический, чем театральный, проект “Главная роль” — уже для родителей. Как отмечает главный режиссер, часто именно родители играют главную роль в жизни особенных детей и забывают, что у них вообще-то была собственная жизнь. Для мам организовали занятия йогой и дыхательными практиками, психологические игры и лекции — все, чтобы они обратили внимание на себя. Заключительным этапом стали сказки, написанные мамами: чаще всего — о своих детях.

— Они думали, что напишут — и все. А наш сценарист Олеся все это обработала. И в итоге на заключительном вечере с чаепитием состоялся такой перформанс. Каждому придумали свою форму: у кого-то театр теней, например был. Все в костюмах, нарядные. Из этих историй мы издали книгу, наш художник Андрей Тен сделал иллюстрации. И ее перевели даже на язык Брайля — в проекте были несколько слабовидящих ребят — и в нескольких библиотеках теперь хранятся эти истории, — рассказывает Андрей Трумба.

Самой большой сложностью в проекте было время: мамам сложно найти его для себя, многие совсем забыли, как это делается. Тяжело оставить с кем-то ребенка. “Они все время, всегда бегут, в зашоре, они настоящие бойцы”, — говорит о них главный режиссер.

— Они получили все равно большое удовольствие. На заключительный вечер пришли в длинных платьях — многие и забыли, что они у них есть. А кто-то “под шумок” целых два новых купил. Думаю, для них интересный проект получился: все же привыкли, что мероприятия для детей, а не для родителей.

Все проекты для особых детей проводят на деньги президентских грантов. И бросить, как говорит Ольга Кузьмина, не получается, уже нельзя. “Мы в ответе за них”, — подытоживает она.

С нуля

К грантам за свою 35-летнюю историю театр пришел не просто так — помог момент, когда труппа осталась без театра.

В октябре 2020 года Минобороны, заведующее помещением, где долгое время располагался театр, предъявило артистам долг в почти миллион рублей.

Помещение это артисты буквально отстояли на улице. Бывшее пристанище — Дом актера — закрылось на капитальный ремонт. Тогда в 1988 году актеры пришли со всем реквизитом и палатками к городской администрации и сыграли свой самый первый спектакль. Два дня и две ночи они отсидели на площади под присмотром полиции. И помещение нашлось.

Обустраивать театр пришлось с нуля.

— Ничего не было. Это помещение принадлежало военным, они его сдавали какому-то “секретному” универмагу с выставочным залом для своих, он всегда был закрыт шторами. И вот они, когда нам это помещение дали, уходя, вырвали все, просто все, до розеток. Вот такой пол был, — рассказывает режиссер, показывая на бетонный пол в театре “Ключ”, — мы стелили и полы. Стучали молотками, шлифовали, красили лаком и из пустого помещения сделали театр, — рассказывает режиссер. 

Сначала артисты пытались оспорить внезапные долги в суде. Собрать нужную сумму для них были готовы коллеги, но Минобороны в последних судах уже не требовало деньги — им просто нужно было помещение. Тяжбы продолжались до конца 2020 года, и артистов все же попросили съехать.

— С того момента мы и не помнили, когда у нас юбилей. А в этом году звонят из типографии краевой, говорят: “Будете делать буклет к юбилею?” Оказалось, нам 35 лет. А когда нас выселили, театру было 33 года и 3 месяца. Там мы и перестали считать, — рассказывает Андрей Трумба.

Первое время без помещения было тяжело. Сначала артистам выделили склад в арене “Ерофей”, где занимаются хоккеем с мячом. Но и там руководство арены трижды требовало перевозить реквизит — “из каморки в каморку”. Из-за этого часть реквизита работники раздали.

— Так мы остались без нашего старинного буфета, еще какой-то мебели, костюмов. Смысла хранить их уже не было. Что-то отдали самодеятельным театрам. Картины забрал [художник] Андрей Тен. Но сильно мы не разбрасывались. Сохранили все спектакли, даже те, которые уже не будем играть, — они были под наше старое помещение, переносить их куда-то почти невозможно, — объясняет Трумба.

Сейчас из арены “Ерофей” они съехали снова — теперь импровизированный склад реквизита организовали в помещении, где когда-то располагалась церковь. В бывшем театре, которое забрало Минобороны, теперь военный ансамбль — “какие-то “орлята”, замечает режиссер.

Театр-проект

Сейчас “Белый театр” — это театр-проект.

— Мы такой театр, которого нет, но он есть. В этом году, вне работы с особенными детьми, у нас был проект по Пушкину [получился целый фестиваль — лекции, мастерская коллажа, перформанс]. Вот так и пишем гранты, проекты — стали проектным театром, — говорит Андрей Трумба. — Репетируем сначала дома, каждый у себя. Потом начинаем разминать материал, опять же сначала дома, по телеграму и ватсапу общаемся. А дальше уже нужно выходить и пробовать все на месте “ногами”. Ищем площадку, помогают друзья. В этом году нас пустил молодежный театр ИТД — Пушкина у них до самой премьеры репетировали.

Основной состав удалось сохранить даже в таких непростых условиях.

— Даже наш художник Андрей Тен от нас не убежал, хотя у него всегда куча работы. Его как-то спросили: “Ты что, до сих пор с “Белым театром”?” А он говорит — “Как иначе, это мне как родители, куда я от них денусь”. И это действительно так. Даже если мы разбегаемся, по щелчку все собираемся.

На следующий год у Белого театра все расписано. Один проект, затем второй, актерские мастерские.

Во время разговора с корреспондентом «7х7» репетиция детей и их родителей не прекращается. Дети, правда, уже не задействованы. Теперь новогоднюю постановку репетируют родители: они снова будут создавать сказку. Ольга Кузьмина не может долго отвлекаться на разговоры и уходит к мамам-снегурочкам. Их, в отличие от Деда Мороза, у нее сегодня трое.